Русский народ в полной мере испытал на себе все формы алкогольной эксплуатации, особенно в первой половине 19-го столетия, когда по всей стране были открыты кабаки и корчмы с продажей водки практически в любое время дня и ночи.
Известный в дореволюционной России психиатр И. А. Сикорский писал: «Раньше было пьянство, а с 19-го века начался алкоголизм с его неизбежными последствиями…». Увидев в торговле алкоголем возможность легкой наживы, к спаиванию народа приобщились эксплуататоры разных рангов, включая царское правительство. В то время были и «откупщики», которые брали на «откуп» спиртные напитки, платили в казну определенную сумму, а то, что получали сверх того, откладывали себе в карманы. Были и «целовальники», которые целовали крест, заверяя, что они будут торговать честно и не грабить народ. И те, и другие брались за дело с целью личной наживы, быстро обогащались, нещадно разоряя и истребляя население.
Особенно тяжелое положение сложилось на западе России и в Белоруссии. Там в середине XIX века «одно питейное заведение приходилось на 250 — 300 душ обоего пола». Кабак был разорителем крестьянских семей, губительным притоном, отнимающим у крестьян состояние, честь, человеческое достоинство. Владелец кабака или корчмы, чаще всего иноверец, пользуясь опьянением посетителей, вступал с ними в сделки, в итоге которых несчастные продавали за бесценок все, что имели. Ограбленный материально, отравленный духовно, неграмотный, темный, забитый крестьянин пропивал все, что мог, буквально до последней нитки, отдавал свое имущество за бесценок, попадая в безысходную кабалу к ростовщику-кабатчику. Ужасающая нищета в неурожайные годы оборачивалась массовой гибелью. Так, в два неурожайных года — 1854-м и 1855-м в Гродненской губернии родилось 48 000, а умерло 89 000 человек. Подобная ситуация регулярно возникала во всех северо-западных губерниях страны.
Это происходило том числе и вот с такой идеологической обработкой народа. "Польза от пьянства , и правила как оной достигать можно." 1837 год Обратите внимание - это уже третье издание. И снизу - " продажа Духовно- Нравственных книг"
Великому русскому поэту Г. Р. Державину правительством было поручено изучить причины голода в Белоруссии. Объективно и беспристрастно исследовав положение, он сделал выводы о том, что некоторые помещики, отдавая на откуп в своих деревнях винную продажу, делают с откупщиками постановления, чтобы их крестьяне ничего для себя нужного нигде, ни у кого не покупали и в долг не брали, как только у сих откупщиков, и никому из своих продуктов ничего не продавали, как только сим откупщикам, а они, покупая от крестьян все по дешевке и продавая им втрое дороже истинных цен, обогащаются барышами и доводят поселок до нищеты…
 Сценка в еврейской корчме. Проживая в "черте оседлости", многие евреи
традиционно зарабатывали себе на жизнь содержанием постоялых дворов
К вящему их расстройству не только в каждом селении, но и в иных по несколько построено владельцами корчем, где для их арендаторских прибытков продается по дням и ночам вино. Сии корчмы не что иное суть, как сильный соблазн для простого народа. В них развращают свои нравы крестьяне, делаются гуляками и нерадетельными к работе. Там выманивают у них не только насущный хлеб, но и в земле посеянный, хлебопашные орудия, имущество, время, здоровье и самую жизнь.
Почти все ! питейные заведения в России принадлежало еврейскому торговому капиталу. В одной Минской губернии он владел 1 548 питейными заведениями из 1 630. !
В повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба» есть такие строки: «…Этот жид был известный Янкель. Он уже очутился тут арендатором и корчмарем; прибрал понемногу всех окружных панов и шляхтичей в свои руки, высосал понемногу почти все деньги и сильно означил свое жидовское присутствие в той стране.
На расстоянии трех миль во все стороны не оставалось ни одной избы в порядке: все валилось и дряхлело, все пораспивалось, и осталась бедность да лохмотья; как после пожара или чумы, выветрился весь край. И если бы десять лет еще пожил там Янкель, то он, вероятно, выветрил бы и все воеводство…».
Николай Васильевич явно не испытывал особой трудности в написании этого места — реальные примеры были перед глазами.
Показательно, что в современных школьных хрестоматиях дается сокращенный вариант повести, где вышеприведенный отрывок заботливо вырезан.
В 1858 — 1859 годах русская интеллигенция проводила большую разъяснительную работу, да и сами крестьяне постепенно стали понимать, что их сознательно толкают к пьянству, чтобы разорять и грабить. Возникло мощное народное движение по бойкоту кабаков. Тысячи сел и деревень выносили решения о закрытии у себя питейных заведений. В июле 1859 года Святейший Синод обязал «священнослужителей содействовать возникновению в городских и сельских сословиях благой решимости воздержания от употребления вина».
Н. А. Добролюбов писал: «Сотни тысяч народа, в каких-нибудь пять-шесть месяцев, без всяких предварительных возбуждений и прокламаций, в разных концах обширного царства отказались от водки». Начавшееся движение было прервано грубым вмешательством официальных властей: «…Приговоры городских и сельских обществ о воздержании уничтожить и впредь городских собраний и сельских сходней для сей цели не допускать».
По питейным делам были брошены в тюрьмы более 11 тысяч крестьян. Отстаивая барыши виноторговцев, правительство даже с церковью пошло на конфликт: «…Совершенное запрещение горячего вина посредством сильно действующих на умы простого народа религиозных угроз и клятвенных обещаний не должно быть допускаемо, как противное не только общему понятию о пользе умеренного употребления вина, но и тем постановлениям, на основании которых правительство отдало питейные сборы в откупное содержание». О подавлении этого народного движения Карл Маркс писал: «Всякая попытка поднять их (крестьян) моральный уровень карается, как преступление. Достаточно вам лишь напомнить о правительственных репрессиях против обществ трезвости, которые стремились спасти московита от водки». И всё же, не взирая на репрессии, пьянство продолжало спадать. Народный протест против вина, поддерживаемый в статьях передовых врачей, учителей, ученых и просветителей, продолжал оказывать влияние на умы. Люди до глубины души были возмущены поведением церковников, которые под влиянием властей сразу прекратили борьбу с пьянством.
Предательство народных интересов официальной церковью привело к активизации различных сект, в частности шундизма и малеванщины, в которых борьба против пьянства являлась одним из основных направлений деятельности. Именно этому сектантство в то время (да и сейчас) в значительной мере было обязано своими успехами. Вторая половина 19-го столетия характеризуется большим подъемом в общественной жизни России, ростом демократических устремлений среди интеллигенции, которая видела пробуждающееся в народе стремление к сознательной культурной жизни и всячески старались помочь ему. Большую разъяснительную и просветительную работу вели писатели-гуманисты Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой. Многие их высказанные в то время идеи приобрели в наше время особый смысл и новое звучание.
Ф. М. Достоевский писал: «Теперь в иных местностях кабаки стоят уже не для сотен жителей, а всего для десятков; мало того — для малых десятков. Есть местности, где на полсотни жителей и кабак, менее даже чем на полсотни… Чем же, стало быть, они окупаются?! Народным развратом, воровством, укрывательством, ростовщичеством, разбоем, разрушением семейства и стыдом народным — вот чем они окупаются! … Матери пьют, дети пьют, церкви пустеют, отцы разбойничают; бронзовую руку у Ивана Сусанина отпилили и в кабак снесли; а в кабаке приняли! Спросите лишь одну медицину: какое может родиться поколение от таких пьяниц… Вот нам необходим бюджет великой державы, а потому очень, очень нужны деньги; спрашивается: кто же их будет выплачивать через эти пятнадцать лет, если настоящий порядок продолжится? Труд, промышленность? ибо правильный бюджет окупается лишь трудом и промышленностью. Но какой же образуется труд при таких кабаках?». Л. Н. Толстой, понимая, чем грозит пьянство и какой непоправимой бедой оно может обратиться для народа, пишет в те годы целую серию обличительных статей, где дает развернутую характеристику состоянию этого вопроса в стране. «Вино губит телесное здоровье людей… губит душу людей и их потомство и, несмотря на это, с каждым годом все больше и больше распространяется употребление спиртных напитков и происходящее от него пьянство. Заразная болезнь захватывает все больше и больше людей: пьют уже женщины, девушки, дети. И взрослые не только не мешают этому отравлению, но, сами пьяные, поощряют их. И богатым, и бедным представляется, что веселым нельзя иначе быть, как пьяным или полупьяным; представляется, что при всяком важном случае жизни: похоронах, свадьбе, крестинах, разлуке, свидании, самое лучшее средство показать свое горе или радость состоит в том, чтобы одурманиться и, лишившись человеческого образа, уподобиться животному».
Статьи Толстого, Достоевского, и других мастеров слова, произвели впечатление на всю мыслящую Россию. Их идеи подхватили врачи, студенты, вся демократически настроенная интеллигенция. Несмотря на поддержку откупщиков и кабатчиков со стороны властей, кривая потребления спиртных напитков неуклонно показывала снижение. Убедившись, что поступления в казну уменьшаются, царское правительство решило провести реформу в производстве и торговле винно-водочными изделиями, взяв всю эту доходную отрасль в свои руки и введя винную монополию. Циркуляр министра финансов от 28 ноября 1896 года гласил: «…Что казенное вино по своим качествам удовлетворяет самым строгим санитарным требованиям, что на подбор продавцов в винных лавках… обращено серьезное внимание… что случаи пьяного разгула, сопровождавшие обыкновенно всякие деревенские торжества, отходят понемногу в область прошедшего и вместе с тем в семьях водворяется тишина и согласие… Что в южных и юго-западных губерниях уже высказывались похвалы доброкачественности казенного вина и отзывы об уменьшении разгула в деревнях… что крестьяне, осеняя себя крестным знамением, выражали благодарность батюшке-царю, избавившему народ от пагубного влияния дореформенного кабака, разорявшего в большинстве случаев окрестное население преимущественно путем продажи питий в долг и под заклад. Наконец, что акцизное ведомство проявило при осуществлении реформы… глубокое воодушевление высокою идеей упрочения нравственности и благосостояния народа, положенного в основание реформы…».
Этот замечательный образец двуличия и крючкотворства, насквозь проникнутый фальшивой заботой о народе, удивительным образом перекликается с известной статьей Александра Лившица, опубликованной недавно в «Известиях». Правда, бывший наш министр финансов пошел в своих рассуждениях значительно дальше, чем его коллега в 19-м веке, который, пусть своеобразно, но всё же заботился о наполнении госбюджета. А г-н Лившиц видит корни проблемы во всеобщем обнищании, и главным критерием тут должна стать борьба с бедностью. А пока бедных у нас еще значительно больше, чем богатых, или даже просто обеспеченных, то легальный алкоголь должен стать гораздо доступнее по цене: «За счет снижения акциза. Бюджет у нас могучий. Выдержит». Ай да Александр Яковлевич, ай да доктор экономических наук! Да оно и верно — поменьше этих бедных должно быть, поменьше. Ради такого дела и бюджета не жалко. «…Пей отраву, хоть залейся, благо денег не берут…» — пел когда-то Владимир Семенович Высоцкий. И ведь не стареет песня, понимаешь…. Но вернемся в 19-й век. Введение государственной монополии сразу же сказалось на душевом потреблении винных изделий, которое стало нарастать.
Царское правительство, видя несомненное зло алкоголя, не принимало никаких мер против него, черпая из этого источника средства для пополнения бюджета. Ф. М. Достоевский с горьким сарказмом писал: «Чуть не половину теперешнего бюджета нашего оплачивает водка, то есть по-теперешнему народное пьянство и народный разврат, стало быть, вся народная будущность. Мы, так сказать, будущностью нашей платим за наш величавый бюджет великой европейской державы. Мы подсекаем дерево в самом корне, чтобы достать поскорее плод». Среди государственных чиновников того времени не нашлось такого государственного ума, который понял бы, что деньги, добытые с помощью водки, несут гибель и разорение народу, что от распространения пьянства государство страдает самым жестоким образом. Властям всех уровней нужен был послушный раб, бессловесная скотина. Отсюда и насильственное насаждение кабаков. Когда работник глушит себя водкой, ему не до политики. Медицинская статистика тех лет свидетельствует, что до введения монополии процент алкогольных психозов равнялся 11,9 среди всех психических больных, в 1902 году, через семь лет после введения монополии, он составил 13,9, в 1910 году — 17,0, в 1913 году — 19,7. Если эти проценты перевести в цифры, то в 1902 году больных алкогольными психозами в стране было 3 548, в 1910-м — 7 652, в 1913-м — 10 267.
С ростом потребления увеличивалось и количество алкогольных смертей. Но в 1914 году произошло небывалое событие. «Огромная страна с полуторастамиллионным населением, с репутацией одной из самых нетрезвых, с растущим из года в год потреблением спиртных напитков, с бюджетом по справедливости, называвшимся «пьяным», вдруг отрезвела, как по волшебству. Государство приостановило деятельность монополии, бывшей главным источником его дохода, не постепенно, не среди нормального течения жизни при благоприятной экономической конъюнктуре, а сразу и перед лицом самых тяжких испытаний, которые когда-либо выпадали на его долю, в предвидении крайнего напряжения всех ресурсов страны» — писал в те годы известный русский врач И. Н. Введенский.
В связи с начавшейся мобилизацией 19 июля 1914 года был введен запрет на производство и продажу спиртного, который должен был действовать до 1-го сентября. Но под давлением общественности запрет продлили до конца войны, с обещанием «уничтожить в России навсегда казенную продажу водки». Конечно, это решение не на пустом месте возникло — ему предшествовали трехлетние дебаты в Думе и активная деятельность русской интеллигенции. А результаты, действительно, ошеломили даже для маловеров. Уже через год вся жизнь огромной державы реально изменилась. «…Исчезли знакомые картины уличного пьянства, скрылись пьяные, растерзанные фигуры, оглашавшие улицы непристойной бранью, не видно стало всякого рода бывших людей, попрошаек, нищих, темных личностей и т. п. Общий тон уличной жизни стал сразу совсем иной. Перемену почувствовали прежде всего учреждения, так или иначе обслуживающие жертв алкоголизма. Опустели камеры для вытрезвления при участках и сразу сократилось число алкоголиков… То, что еще так недавно казалось утопией даже фанатикам трезвости, стало действительностью, притом повседневной, почти привычной. Новый порядок вещей, так непохожий на прежний, вошел в жизнь и неузнаваемо изменил ее облик, отозвавшись так или иначе во всех сферах народной жизни, в таких отдаленных ее уголках и проявлениях, где о влиянии алкоголизма, казалось, не могло быть и речи.…»
Введенский И. Н. «Опыт принудительной трезвости».
Ученые, представители передовой интеллигенции с большим интересом следили за проведением нового закона. Оправдает ли народ их ожидания, перейдет к трезвому образу жизни или же, как предсказывали враги трезвости, начнутся погромы и грабежи винных погребов, бунты и забастовки? На деле отрезвление жизни народа привело к резкому снижению преступности, хулиганства и уменьшению числа насильственных смертей, к оздоровлению быта и изменению структуры досуга (заметно возросла посещаемость читальных залов, оперных и драматических театров, повсюду стали возникать самодеятельные группы, музыкальные и хоровые кружки), к формированию новых здоровых традиций (например, трезвых свадеб), резкому снижению заболеваемости, особенно психической. «Произведен небывалый в истории человечества опыт внезапного отрезвления многомиллионного народа, и результаты этого эксперимента, длящегося уже более года, поразительны. Сотни миллионов рублей, раньше пропивавшиеся русским народом, потекли в сберегательные кассы. По отзыву министра финансов, покупательная сила русского народа и продуктивность труда заводских рабочих увеличилась в чрезвычайной степени, что дает возможность провести в ближайшем будущем крупные финансовые реформы. Словом, мы только теперь начинаем знакомиться с истинной мощью русского народа в экономическом отношении. С другой стороны, только теперь, при полном отрезвлении народа, этого великого молчальника, перед нами выступает его нравственная физиономия, его настоящая, не затуманенная алкоголем, психика»
Из книги доктора медицины А. Мендельсона «Итоги принудительной трезвости и новые формы пьянства».
Нельзя сказать, что всё обошлось гладко и без борьбы. Местами получало развитие самогоноварение, но в целом по стране потребление алкоголя упало до небывало низкой отметки. И вот что интересно — снизилась не только общая алкогольная смертность, но гораздо меньше стало и отравлений суррогатами! Хотя противники введения запрета упирали как раз на то, что народ будет массово травиться подпольно произведенной сивухой. Производители и торговцы алкоголем продолжали упорно сопротивляться проведению запрета в жизнь, оказывая сильнейшее давление на местные администрации и добиваясь путем подкупов и обманов временных или частичных отмен запрета. Дело доходило до бесплатной раздачи населению листовок с описанием способов изготовления кустарного хмеля. Лишь бы продолжали пить! Еще в 1911 г., во время думских дебатов по поводу деятельности «винного ведомства», депутат от Самары Челышов М. Д. обратил внимание на это скрытое, но мощное противодействие любым попыткам отрезвления: «Ясно, что идет борьба. С одной стороны стоит народ, несущий на себе все тяготы, как по содержанию государства, так и по его защите. С другой стороны стоит правительство, в особенности винное ведомство, которое парализует всякие попытки народа в этом направлении. Но здесь возникает вопрос, из-за чего мы здесь боремся? Народ хочет быть здоров и материально обеспечен, а правительство говорит: «нам нужны деньги и поэтому применяется такая система». Но одни ли деньги нужны? Я сомневаюсь! Некоторые факты, некоторые события дают мне право думать, что не только деньги нужны этому винному ведомству, состоящему не всегда из русских людей, а что-то другое нужно от русского народа… У нас в Самаре в 1902 году я внес предложение в думу, что городу выгоднее прямо внести в казначейство то, что у нас наживает казна от продажи спиртного. Но такого предложения даже напечатать нигде не разрешили и только через год мы добились разрешения заслушать его в думе в 1903 году. Дума заслушала и приняла его. Но результат? Из Питера нам отказали. Ведь из-за денег торгуют. Ну, на, возьми ты деньги от нас, но отпусти душу на покаяние! Господа, этот случай заставляет невольно думать, что не из-за денег торгуют, нужно им что-то другое. Вот еще противник упорный — это наша печать. Во всей России борьба против трезвости, борьба против народа идет организованная, по известному плану, плану продуманному!». Когда читаешь подобные вещи, то теряешься, и даже немного жутковато становится, до того всё знакомо. Если бы не даты в тексте, подумал бы, что о современных событиях идет речь. Вот и с «народной» водкой ситуация весьма интересная складывается. К примеру, Алексей Митрофанов, депутат нынешней Госдумы, от лица законодателей заявил, что идея «Росспиртпрома» в целом правильная, но минимальная цена в 53 руб. — не предел, можно бы и подешевле: «Необходимо продавать легальную водку по цене суррогатного алкоголя, т. е. 25 — 30 руб. за пол-литра. Для этого нужно просто убрать акциз для одной государственной марки». Да-а-а уж! Премного благодарствуем, заботливые вы наши. Ну, до чего же точно подметили сто лет назад: «не из-за денег торгуют, нужно им что-то другое».
Алексей Козырев
Наиболее крупные народы, которые не употребляют алкоголь:
китайцы (1 миллиард 125 миллионов человек);
хиндустанцы (245 млн.);
бенгальцы (189,15 млн.);
панджабцы (99 млн.);
бахарцы (97,6 млн.);
телугу (74,5 млн.);
таи (70 млн.);
маратхи (66,5 млн.);
тамилы (64,11 млн.);
вьетнамцы (62,15 млн.);
египтяне (54,6 млн.);
турки (53,3 млн.);
гуджаратцы (47 млн.);
малаяли (35 млн.);
ория (32,3 млн.);
жауса (30,8 млн.);
спамцы (30,13 млн.);
кушиты (30 млн.);
персы (25,9 млн.);
сунды (24,5 млн.);
алжирцы (22,2 млн.).
Приверженцы 416 религий земного шара исповедуют трезвение. Среди них:
ислам (1 миллиард 126 миллионов человек);
суннизм (850 млн.);
индуизм (793 млн.);
буддизм (500 млн.);
вишнуизм (500 млн.);
ханафиты (400 млн.);
пятидесятничество (373 млн.);
маликиты (200 млн.);
шиваизм (198 млн.);
шиизм (180 млн.)
имамиты (140 млн.);
новый век (100 млн.);
кальвинизм (62 млн.);
методизм (60 млн.);
ассамблея Бога (22 млн.);
амидаизм (19,7 млн.);
адвентисты седьмого дня (16 млн.)
и другие.
|
